Представитель корпорации Intel, отвечающий за организацию офисов по всему миру, прибыл на переговоры с руководством фонда «Сколково» 18 апреля — в тот самый день, когда в здание Центра международной торговли (ЦМТ), где квартирует фонд, нагрянули с обыском сотрудники Следственного комитета (СК). У него, как и у всех людей, оказавшихся в помещениях фонда, следователи отобрали паспорт и мобильный телефон, а затем выгнали в коридор. Через некоторое время паспорт и телефон вернули, но попросили выйти на улицу и дождаться окончания следственных действий. Когда через несколько часов следователи ушли, сотрудники фонда бросились звонить ему, чтобы извиниться и пригласить на переговоры, но выяснилось, что гость уже едет в аэропорт Шереметьево.

На несостоявшихся переговорах речь должна была идти об увеличении штата исследовательского центра Intel в иннограде «Сколково» до 200 человек. По словам источника «Власти» в руководстве фонда, речь идет о потере как минимум 1 млрд руб.— стоимость одного рабочего места в исследовательском центре составляет более 1 млн руб. в год, а размещается центр не менее чем на пять лет. Представитель другой крупной компании должен был приехать на переговоры на следующий день, но отложил свой визит «до решения возникших проблем».

В день, когда следователи проводили в офисе «Сколково» выемку документов, в том же здании ЦМТ проходил организованный Сбербанком форум «Россия-2013». Одно из пленарных заседаний называлось «Инвестиции в Россию: что определяет решения инвесторов сегодня». Первый вице-премьер Игорь Шувалов убеждал гостей, что «Россия более комфортное и надежное место для инвестиций, чем многие другие страны, которые ранее были очень привлекательны». С докладом о том, как выгодно инвестировать в российские инновации, на форуме должен был выступить президент фонда «Сколково» Виктор Вексельберг, но у его отсутствия были уважительные причины.

Сложившуюся вокруг фонда ситуацию Виктор Вексельберг не комментирует. Вместо публичных выступлений ему приходится рассылать иностранным партнерам конфиденциальные письма. «Как в любом ответственном деле, не все всегда проходит гладко: проект привлекает повышенное внимание не только ученых, исследователей, инвесторов, но и правоохранительных органов, — говорится в одном из таких писем, имеющемся в распоряжении „Власти“.— Хотел бы заверить вас, что упомянутые события в целом никак не скажутся на осуществлении проекта „Сколково“, который призван сыграть очень важную роль в инновационном развитии России. Проект, как и прежде, поддерживается президентом и правительством РФ».

Первый тревожный звонок для российской Силиконовой долины раздался в декабре 2012 года, когда президент Владимир Путин наложил вето на поправки в закон о «Сколково», упрощающие градостроительную деятельность. А в новом году звонки с пугающей регулярностью стали поступать из других мест.

12 февраля появилось первое уголовное дело в отношении бывшего директора департамента финансов «Сколково» Кирилла Луговцева и гендиректора таможенно-финансовой компании (ТФК) Владимира Хохлова. По материалам дела, 24 млн бюджетных рублей, выделенных на развитие наукограда, пошли на аренду помещения у матери и отчима Луговцева. Причем деньги были перечислены авансом за три года без права их возврата арендатору в случае расторжения соглашения. По данным следствия, «за два года существования ТФК „Сколково“, штат которой составлял порядка 10 человек с заработной платой от 300 до 600 тыс. рублей ежемесячно, была проведена всего одна таможенная операция». Прямой вины фонда в этом случае нет, недобросовестные сотрудники попадаются везде. Тем более, говорит источник «Власти» в фонде, нарушение Луговцева первыми, по словам представителей фонда, выявили внутренние аудиторы «Сколково» — часть денег удалось вернуть, а Луговцева по-тихому уволили, чтобы не создавать скандал вокруг проекта (вскоре он устроился на работу главой Российского энергетического агентства при Минэнерго РФ).

28 февраля официальный представитель С К Владимир Маркин сообщил, что следствие проверяет оперативную информацию о нецелевом расходовании фондом «Сколково» 3,5 млрд руб. Данные средства были размещены на депозитах Меткомбанка, аффилированного с президентом «Сколково» Виктором Вексельбергом. В фонде этого не отрицают, но не считают, что сделали что-то противозаконное. «Деньги выделялись огромными траншами, освоить их сразу было просто невозможно. В рамках бюджетного процесса неосвоенные суммы должны были вернуться обратно в бюджет, после чего перенос их на следующий год сопровождался бы огромным количеством бюрократической волокиты», — поясняет источник. Впоследствии средства вместе с 80 млн дохода по процентам были потрачены на нужды фонда.

Претензии следствия основывались на заключении Счетной палаты (СП). Результаты проверки были засекречены, но «Известия» опубликовали часть доклада, в которой речь идет о претензиях к Сколковскому институту науки и технологий (Сколтех). По условиям заключенного в сентябре 2010 года соглашения, Массачусетский технологический институт (МТИ) должен был разработать концепцию создания института. За работу МТИ получил $ 7,5 млн, из которых более $ 5,5 млн пошло на погашение издержек, а $ 2 млн — на вознаграждение. «В первоначальной редакции соглашения речь шла о $ 2,5 млн, но затем сумма была увеличена в три раза путем допсоглашения, заключенного в марте 2011 года», — сказано в отчете СП. При этом возможность контроля расходов американского института была исключена. В октябре 2011 года было заключено новое соглашение, по которому российский фонд должен обеспечить американской стороне финансирование в размере $ 302,5 млн — напрямую или через третьих лиц. Большая часть суммы, $ 152 млн, должна была пойти на увеличение мощностей МТИ, и лишь $ 150,5 млн — собственно на создание Сколтеха. При этом первую часть суммы, которая шла в виде грантовой поддержки, МТИ вправе был использовать по своему усмотрению — в том числе на цели, не связанные с сотрудничеством со «Сколково».

Фигурантом следующего дела стал вице-президент «Сколково» Алексей Бельтюков. По данным следствия, с февраля 2011-го по февраль 2012-го Бельтюков незаконно передал депутату Госдумы Илье Пономареву $ 750 тыс. из средств фонда, а затем попытался скрыть растрату, заключив от имени фонда договоры с Пономаревым. Из этих денег $ 300 тыс. ушло на оплату десяти лекций в российских городах, а $ 450 тыс.— на научно-исследовательскую работу «Коммерциализация технологий и международное продвижение российских инновационных компаний». В СК сообщили, что в рамках дела проверяется информация о фактически прочитанных лекциях, а также «научная ценность, новизна и обоснованность научных предложений, сделанных Пономаревым в научно-исследовательской работе». Виктор Вексельберг заявил агентству РИА «Новости», что руководство фонда пытается связаться с Пономаревым и проверить, выполнил ли он условия договоров со «Сколково».

Несмотря на сравнительно скромную по меркам проекта сумму (всего развитие проекта в 2010 году оценивалось в 110 млрд бюджетных рублей до 2015 года), это дело выглядит самым страшным. До вывода, что руководство «Сколково» поддерживает оппозицию (Илья Пономарев был одним из активных участников и организаторов серии митингов «За честные выборы»), да еще и за бюджетный счет, остается один шаг. Впрочем, сам Илья Пономарев уверен, что дело направлено не против него лично. «Идет борьба либерального и силового клана. Это не борьба Путина с Медведевым лично, а борьба их окружения, в которой „Сколково“ оказалось одной из разменных карт, — заявил депутат „Власти“.— Есть старая тема, что медведевское окружение якобы тайно поддерживает оппозицию. Так что для противников участие оппозиции — просто подарок. Хотя контракт был закончен в ноябре 2011 года, до начала моей оппозиционной деятельности».

Наконец, 25 апреля свое мнение о «Сколково» в ходе прямой линии высказал и Владимир Путин. По его словам, проект иннограда, которым «с самого начала занимался Медведев», в целом «достоин поддержки», но «нельзя создавать эксклюзивные условия для одного из таких центров». «Другие участники этого инновационного процесса, в том числе и наши признанные наукограды, такие как Дубна и другие, не должны оказаться на положении бедных родственников», — заявил Путин и призвал «Сколково» сосредоточиться на проектах с участием частного капитала. Эти слова можно трактовать как указание на то, что в будущем на баснословные государственные вливания «Сколково» рассчитывать уже не стоит.

Отдельно прошелся президент и по депутату Пономареву: «Если кто-то получил непонятно за что деньги… Не знаю, имел ли этот гражданин на тот момент, когда деньги получал, высшее образование. Но даже если имел, то никаких лекций, как говорят правоохранители, не читал фактически, а все его труды являются компиляцией из интернета дешевой и три копейки не стоят, тогда надо с этим разбираться. Надо, чтобы соответствующие компетентные органы дали правовую оценку. А вдруг это не так? Тогда молодец. Пусть продолжает дальше читать лекции. Но я не знаю, стоят ли они $ 650 тыс. Не знаю».

Проблемы «Сколково» вполне укладываются в тренд пересмотра многих инициатив, запущенных Дмитрием Медведевым в годы его президентства. С другой стороны, Владимир Путин никогда публично не критиковал «Сколково». По словам нескольких источников «Власти», в свое время Путин, еще будучи премьером, поддержал назначение Вексельберга президентом фонда и вообще всю медведевскую затею со «Сколково» («Власть» писала об этом в материале «Силиконовая слобода» в N12 от 26 марта 2012 года). Более того, по словам нескольких собеседников «Власти», на одной из недавних встреч с Вексельбергом президент пообещал фонду по меньшей мере еще два года спокойной работы. Сам Вексельберг и пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков это не комментируют. Вексельберг часто сопровождает Путина. Он входил в состав группы, открывавшей Центр толерантности в Москве, ездил на саммит БРИКС в южноафриканский Дурбан, на оргкомитет «Экспо-2020» в Сочи, на Ганноверскую выставку.

Другая версия, которая активно обсуждается чиновниками и сотрудниками фонда, связывает проблемы «Сколково» не с Вексельбергом и Медведевым, а с аппаратными интригами против нынешнего куратора проекта вице-премьера Владислава Суркова (занялся кураторством «Сколково» еще в 2010 году, когда занимал должность первого заместителя главы администрации президента Медведева). Именно Сурков стал единственным чиновником, публично заявившим о политической подоплеке уголовных дел против «Сколково»: «Считаю необходимым отметить, что существуют определенные силы, стремящиеся политизировать последние события вокруг инновационного центра, а также активно распространяющие информацию, направленную на дискредитацию проекта в целом». Другой мишенью атаки на «Сколково» может быть еще один вице-премьер в правительстве Медведева — Аркадий Дворкович, курировавший программу модернизации и создание иннограда на должности помощника президента по экономическим вопросам.

Наконец, против российской Силиконовой долины могут играть не абстрактные политические силы, а вполне конкретные экономические трудности. Экономическая рецессия — уже не страшилка, а вполне вероятное развитие событий, причем уже в этом году. Падение темпов роста ВВП сопровождается падением цен на нефть (она опускалась ниже $ 100 за баррель), возникает вопрос об устойчивости бюджета и приоритетах госрасходов. И хотя в «Сколково» уже отказались от самых дорогостоящих проектов: весь периметр не будут закрывать стеклянным куполом (нечто подобное Паук обещал на выборах в Химках) и не будут строить здание в виде скалы, затраты на содержание фонда и резидентов «Сколково» многим в Кремле и Белом доме не кажутся оправданными. Противники проекта указывают на то, что в России и без «Сколково» есть технопарки и наукограды. В пользу этой версии говорит тот факт, что нападки идут не только на «Сколково», но и на «Роснано».

На фоне красочных маски-шоу и громких обвинений остается без ответа главный вопрос: насколько эффективным оказался проект «Сколково»? В общественном мнении он уже прочно занял место рядом с такими грандиозными имиджевыми проектами, как саммит АТЭС во Владивостоке или Олимпиада в Сочи. «Пока сложно посчитать отдачу от государственных вложений в „Сколково“, — отмечает директор компании Empatika Байрам Аннаков.— Средний цикл промышленных инноваций — пять-десять лет, так что заметные результаты появятся лет через пять-семь».

Сотрудники фонда предлагают измерять эффективность их работы, используя в качестве главного критерия готовность успешных глобальных компаний вкладывать деньги в проект. Только ключевые партнеры фонда подписали соглашения об инвестировании на общую сумму более чем $ 1 млрд. Ведутся переговоры с другими корпорациями, которые могут принести примерно такую же сумму. Скоро должны появиться R&D-центры Nokia, Microsoft, Siemens, Cisco.

Но теперь благодаря шлейфу уголовных дел именно международное направление работы «Сколково» может оказаться под угрозой. «В этой области главное — доверие. Здесь вкладывают в людей. Так что шансы утопить проект очень высоки, — говорит Илья Пономарев.— Я не верю в серьезные уголовные дела. Они попугают и отойдут, но этого будет достаточно, чтобы народ разбежался. Я недавно был в Силиконовой долине и там многие говорят: мы закрываем контракты, ветер поменялся».

Вопрос в том, есть ли у «Сколково» успехи, помимо привлеченных в последние годы зарубежных партнеров с громкими именами? Системная проблема сколковского проекта в том, указывают оппоненты, что настоящая Силиконовая долина возникла вокруг Стэнфордского университета сама по себе, а не по указке государства — отсюда и различия в эффективности. Впрочем, с подобным мнением согласны далеко не все. «Силиконовая долина тоже выросла на госзаказах. Так что денежная помощь от государства должна быть. Или в виде грантов, или в виде заказов. С точки зрения конкуренции система выстроена эффективно. Мы активно смотрим проекты „Сколково“ и многие нам нравятся», — говорит партнер и один из основателей компании Genesis capital Александр Журба. По его словам, многие другие страны, в том числе Сингапур, Гонконг, Израиль и Ирландия, входящие сейчас в число лидеров в инновациях, создавали свои системы поддержки инновационного бизнеса при помощи государственных инвестиций.


По словам руководителя инвестиционной службы «Сколково» Эдуарда Каналоша, в схеме работы фонда предусмотрены несколько каналов поддержки инновационного бизнеса: наукоград (он еще находится в стадии строительства, но впоследствии станет домом для тысячи стартапов и 50 крупных R&D-центров), помощь ведущих специалистов, объединенных в отраслевые кластеры, а также таможенные и налоговые льготы. Резиденты «Сколково» полностью освобождены от уплаты НДС, налога на прибыль, на собственность, и частично — от налога на фонд оплаты труда (14% вместо 35%). Кроме того, фонд выдает безвозмездные гранты. На сегодняшний день их сумма составляет $ 301 млн при встречном финансировании из частных источников в $ 260 млн, добавляет Каналош. Количество резидентов приближается к тысяче, созданы 13 тыс. новых рабочих мест. Еженедельно поступает около 50 заявок, из которых 10 получают одобрение экспертного совета. При «Сколково» работает около 50 венчурных компаний, готовых коммерциализировать разработки.

По словам Байрама Аннакова, относительно «Сколково» бытует два мифа: «Первый, что там очень много бюрократии, и это отчасти правда. Надо быть готовым собирать документы, получать согласования и так далее. Там много организационных препятствий, но благодаря этому обращаются только с серьезными заявками. Миф номер два — попасть можно только по блату. Это точно не так. Я лично знаю тех, кто стал резидентом без всякой протекции».

Одна из таких компаний — российская «Фарма био», впервые за последние десятилетия продавшая лицензию на лекарственный препарат («Тимодепрессин» для лечения иммунной системы) немецкому фармацевтическому гиганту «Берлин-Хеми». Дальнейшее производство, завершение клинических исследований и вывод лекарства на мировой рынок они будут проводить совместно. «Стратегически мы бы шли в том же направлении, но не факт, что в одиночку мы бы добились такого успеха», — рассказывает «Власти» глава компании Владислав Дейгин.

Правда, как и многие другие успешные резиденты «Сколково», которые нашли иностранных инвесторов или сумели продать свою продукцию крупным глобальным игрокам, «Фарма био» неплохо существовала и до «Сколково». Многие истории успеха, которыми фонд гордится, — результаты работы и без того успешных компаний. «Инфраструктура фонда „Сколково“ в настоящее время ориентирована в большей степени на привлечение западных инвестиций и поддержку уже состоявшегося бизнеса, чем создание широкой инновационной среды, — говорит гендиректор Social Lab Наталия Тылевич.— Большинство стартапов в „Сколково“ рассчитаны на последующую продажу, в основном за границу. Бесконечное привлечение инвестиций не способствует устойчивости предпринимательского рынка. Обучение необходимым для малого бизнеса навыкам планирования, маркетинга, менеджмента, обеспечение пиар-поддержки, юридической и информационной защиты по-прежнему остаются недоступны». По мнению Тылевич, фонд мог бы работать более эффективно, если бы сконцентрировался на обучении инноваторов навыкам структурирования и глобализации бизнеса. В нынешних условиях единственным серьезным преимуществом для резидентов является льготное налогообложение, полагает она.

Впрочем, глава «Фарма био» Дейгин отмечает, что для его компании льготы были не единственным стимулом для подачи заявки в инноград: «„Сколково“ — это ведь не только деньги. За ними можно было обратиться в Биофонд Российской венчурной компании или в банк. Мы получили помощь экспертов в продвижении заявки, в поиске инвестора. Надеюсь, что пена отмоется, а „Сколково“ останется. Минобороны же не перестало быть главным защитником страны из-за скандалов вокруг него».